Проблема модернизации российского производства в настоящее время

Концепция и природа модернизации

«Теория модернизации» — это название концепции, возникшей в 1970-х годах. Подобно теории постиндустриального общества и концепции третьей волны, модернизационная теория направлена на выявление последовательных стадий социального развития, которые одновременно являются фундаментальной особенностью современных обществ, сосуществующих, но находящихся на разных стадиях развития Категории политологии : Учебник / Под ред. Мелвилл. — МОСКВА: РОСПАН, 2002. — 121с.

В то же время модернизационная теория, как правило, в гораздо большей степени учитывает глобальное многообразие, чем теории предыдущего этапа. В частности, более точно и с гораздо большим вниманием рассматриваются особенности незападных стран. Характерной чертой этой теории является стремление учитывать особенности и разнообразие факторов, характеризующих различия между странами, народами и регионами, что делает ее более сложной и спорной.

Прежде всего, теория модернизации различает два типа общества: традиционное и современное (современное общество).

Процесс перехода от традиционного к современному называется модернизацией.

Согласно этой теории, модернизация в западных странах длилась долгое время: примерно с первых десятилетий XIX века до 1950-х годов. Время модернизации в некоторой степени совпадает с тем, что Д. Белл называет индустриальным обществом, с преобладанием тяжелой промышленности, в большинстве случаев загрязняющей, направленной на массовое производство стандартизированной продукции и обеспечение относительно приемлемого комфорта и качества жизни.

Согласно теории модернизации, традиционное общество характеризуется следующими основными чертами:

  • Зависимость организации общественной жизни от религиозных или мифологических убеждений;
  • циклическое (а не прогрессивное) развитие;
  • коллективистский характер общества и неличностное (личное) начало;
  • преобладающая ориентация на метафизические, а не инструментальные ценности;
  • авторитарный характер власти;
  • отсутствие способности производить продукцию не для сиюминутных нужд, а для будущего;
  • преобладающее распределение любви и творчества.
  • повышение уровня информированности и независимости личности;
  • в сфере экономики — максимальное распространение товарно-денежных отношений, появление новых передовых технологий, достижение высокого уровня профессиональной специализации руководителей и сотрудников;
  • изменение социальных отношений — переход от общества недвижимости к динамичному обществу, основанному на высокой социальной мобильности и социальной конкуренции.

Особенности модернизационного процесса включают также категории политологии: учебник / Рук. авт. колл. Мелвилл. — МОСКВА: РОСПАН, 2002. — 212с

  • его всеохватность, так как она охватывает все сферы общественной жизни;
  • его системность, поскольку изменение любого элемента или целой сферы общественной жизни приводит к изменениям в других — культурные и политические изменения приводят к изменениям в экономике, и наоборот;
  • его глобальный характер — начавшись с западных стран, он затем распространился на весь мир;
  • ее затяжной характер — модернизация не происходит в одночасье, а делится на этапы (появление реформируемой элиты, инициирование изменений, диффузия и закрепление ее результатов);

По вопросу о сущности и основных направлениях реализации модернизации существуют различные точки зрения во внешней политологии Ланцова С. Российский исторический опыт в свете концепций политической модернизации // Полис, 2001. — №3. — С

  • американский политолог С. Хантингтон и израильский Ш. Айзенштадт рассматривают изменение социальных институтов, стимулирующих изменения, происходящие в обществе (государство, политические партии, общественные объединения, СМИ и т.д.), как основное содержание модернизационного процесса;
  • американские политологи С. Верба и Л. Пай подчеркивают, прежде всего, изменение психологии общества и его восприятия новой системы ценностей;
  • У. Мур и А. Экштейн подчеркивают индустриализацию общества;
  • Р. Гриффит — реформы в сельском хозяйстве.

Соответственно, политология выделяет несколько основных типов модернизации Ланцов С. Российский исторический опыт в свете концепций политической модернизации // Полис, 2001. — №3. — С

  • спонтанный и органический (Европа и Северная Америка) — протекал естественно и органично, начиная «снизу», с изменениями в общественном сознании, которые затем привели к трансформации социально-экономических и политических условий — религиозной реформе, буржуазным революциям и индустриальной революции в западных странах;
  • догоняющие и неорганические в странах «второго» и «третьего мира» (часть Европы, Латинская Америка, Азия, Африка), которые отстают от западных стран по уровню социально-экономического развития, что достигается заимствованием у последних главным образом технических и культурных достижений, распространяющихся на «чуждую» «почву»;
  • Догоняющая и неорганизованная модернизация часто бывает авторитарной — при отсутствии сильной поддержки в обществе радикальные изменения инициируются государством и правящей элитой, преодолевая сопротивление противников реформ. На национальном уровне существует периферия и центры (столица и крупные города), которые распространяют инновации. Это часто сопровождается внутренними конфликтами и социальными разногласиями, которые могут привести к «сворачиванию реформ» (например, исламская революция 1979 года в Иране в ответ на преобразование шаха Реза Пехлеви);
  • ускоренно — в данном случае, опираясь на ускоренное развитие экономики и экспортного потенциала (30 — 35 лет), при сохранении «узости» внутреннего рынка и преимущественно традиционных (авторитарно-патриархальных) политических отношений (страны Юго-Восточной Азии — Южная Корея, Тайвань, Сингапур и др.);
  • частичное — принятие некоторых элементов цивилизации западного типа (экономической, военной, научно-технической) без глубоких изменений в общественно-политических отношениях, которые сохраняют свой традиционный характер;
  • тупиковая или тоталитарная модернизация — насильственное создание тоталитарным режимом мощного промышленного, оборонного и научного потенциала, основанного на внеэкономическом принуждении в рамках мобилизационной модели экономики, не способной нормально адаптироваться и развиваться в условиях рынка, вызывающего глубокий кризис во всех сферах жизни общества (индустриализация, коллективизация, ликвидация неграмотности, осуществленная в сталинскую эпоху).

В политологии под политической модернизацией в реальном смысле понимается процесс создания эффективных государственных институтов и механизмов, формирование компетентной и эффективной бюрократии европейского типа, расширение участия масс в политике, установление правового государства и гражданского общества.

В то же время политическая модернизация является неотъемлемой и неотделимой частью общего процесса модернизации: быстрое развитие экономики, образования и науки невозможно без определенных изменений в государственной и политической сферах, но интенсивное развитие новых экономических отношений и гражданской культуры требует изменений в политических институтах. Более того, в странах, где модернизация проходила в рамках спонтанной и органичной модели (Западная Европа и Северная Америка), экономические и культурные изменения (развитие капитализма в недрах феодализма и религиозной реформы) предшествовали политическим переменам (буржуазные революции, разрушение абсолютистской системы и переход к конституционному правлению).

А в странах, где модернизация носила запаздывающий, авторитарный или частичный характер (страны «второго» и «третьего мира»), изменения в политике и сфере власти, в сознании правящей элиты предшествовали великим экономическим и культурным переменам (реформы Кемаля Ататюрка, основатель современного турецкого государства в 1920-40-х годах, «Белая революция» в провинции Шахара в 1890-х годах), «Белая революция шаха Реза Пехлеви в 60-70-х годах в Иране, реформы, инициированные лидером Коммунистической партии Китая Дэн Сяопином в 1970-х годах и продолжающиеся до сих пор в Китае»).

Американские политологи С. Верба и Л. Пай выделяют следующие основные составляющие и особенности процесса политической модернизации Политология: учебник для вузов / под редакцией М. Василика. : — Юрист, 2000. — 364с

  • структурная дифференциация (разделение) институтов политической системы — т.е. появление новых политических институтов, выполняющих строго разграниченную функцию и в то же время тесно связанных и взаимодействующих друг с другом (например, создание новых специализированных министерств и ведомств в структуре исполнительной власти);
  • повышение способности политической системы выживать в кризисных ситуациях и преодолевать кризисы за счет использования новых средств коммуникации, социализации и мобилизации;
  • Заметная тенденция к политическому равенству — постепенное снятие всех ограничений (экономических, административных, национальных и т.д.) на участие граждан в политике.

Проблема модернизации России как страны, уступающей западным странам в социально-экономическом и культурном развитии и постоянно стремящейся «догнать Европу», была и остается актуальной и по сей день.

Изучение наследия и опыта предыдущих российских модернизаций позволяет выявить следующие особенности их модернизации Политология: учебник для вузов / под редакцией М. Василика. : Юрист, 2000 — 366с

  • в истории России неоднократно предпринимались попытки обеспечить ускоренное развитие страны «по европейскому образцу» — реформы Ивана Грозного, Петра I, Александра I и Александра II, премьер-министра Николая II, С.Я. Витте и П.А. Столыпин, руководители КПСС Хрущев (конкуренция с Америкой) и М.С. Каждый из инициаторов реформ не учитывал степень готовности общественного сознания к ним. Каждой новой попытке реформ не хватало преемственности и связи с предыдущими преобразованиями, и практически каждый реформаторский прорыв заканчивался частичным или полным «откатом»;
  • модернизация в России, как правило, была запоздалой (поскольку Россия отставала от ведущих европейских стран в социально-экономическом развитии) и догнала их;
  • модернизация, как правило, происходила из-за внешней угрозы и необходимости готовиться к войне;
  • модернизация носила частичный и потребительский характер: технические, научные и военные достижения были в основном заимствованы из наиболее развитых европейских и западных стран, а правовые и культурные нормы — нет;
  • российская модернизация была традиционно принудительной и насильственной, сопровождавшейся жертвами и лишениями для большинства населения (создание сложной промышленности и армии, как правило, осуществлялось путем экспроприации (грабежа) и жестокой эксплуатации крестьянства и сопровождалось неестественной убылью населения — здесь можно вспомнить сокращение русского населения на 20% в результате петровских реформ, а также известные сталинские репрессии, сопровождавшие процесс индустриализации и коллективизации);
  • Практически каждая попытка осуществить модернизацию приводила к социокультурному расколу в российском обществе — т.е. из-за вынужденного внедрения и чужеродности новшеств существовало множество групп и слоев, враждебно настроенных к реформам (части духовенства, старообрядцы, крестьянство и т.д.), что приводило к острым социальным конфликтам. ), которые привели к острым социальным конфликтам и кризисам (крестьянские войны и восстания, восстания горожан, жестокая враждебность массы народа к дворянству, государственной бюрократии и европеизированной интеллигенции).

Характерными чертами современной российской модернизации, начавшейся с реформ последнего Генерального секретаря ЦК КПСС и Президента СССР Михаила Горбачева («перестройка», «гласность» и «ускорение») и продолжившейся в рамках «радикальных демократических реформ» Президента России Бориса Ельцина и сформированных им правительств, являются «Пределы власти» Р. Косова («История, содержание и практика доктрины разделения властей»). — Тамбов: Издательский дом Тамбовского государственного технического университета, 2005 — 76с

  • происходит в условиях ослабления государства и сопровождается усилением межэтнических конфликтов и социально-классовых противоречий (слой «новых хозяев» — другие слои и группы общества);
  • политическая реформа происходит одновременно с экономической и трансформацией административно-территориальной структуры, что усложняет весь процесс трансформации (мировой опыт показывает, что переход к рынку и демократии традиционно трудно совместить);
  • социокультурная среда и менталитет общества (криминализация массового сознания, детско-патерналистские комплексы, связанные с надеждой на государственную опеку, социальная апатия (равнодушие и потеря чувства жизни)) явно не способствуют осуществлению радикальных рыночных преобразований;
  • отсутствие экономически свободных, независимых и ответственных лиц, либо хрупкость их социального положения в сложившейся кризисной ситуации (давление государственной бюрократии и преступников на предпринимателей, их отторжение в обществе, отсутствие правовой и иной поддержки со стороны государства);
  • явная утопия и нереалистичность в специфических российских условиях («шоковая терапия», ставка на быстрое формирование рыночных институтов и механизмов «снизу» в России со слабыми традициями предпринимательской культуры и объективно неизбежной значимой ролью государства в экономике вряд ли возможна);
  • разрушение производственного и образовательного потенциала («утечка мозгов» и т.д.) — вместо цивилизованных рыночных отношений в России устанавливается «дикий капитализм», архаичные формы хозяйствования и товарно-денежные отношения.
Читать также:  Какой из основных показателей эффективности социального инвестирования характеризует степень удовлетворенности населения качеством жизни? — Студопедия

Понимание модернизации в целом

Среди современных российских и зарубежных исследователей есть многочисленные объяснения изменений, происходящих в российском переходном обществе. Некоторые склонны рассматривать модернизацию как «один из доминирующих процессов в российском обществе, кризис исторического сознания». Этот «кризис» проявляется в том, что «реформа социальной системы сопровождается постоянным обращением к зарубежным моделям, а общий исторический опыт игнорируется» Заславская Т. Современное российское общество: социальный механизм трансформации: учебник. — М. : 2004. — 110с.

Все авторы, изучающие процесс модернизации в России и других странах, переживающих или уже переживших такой «переход» (Китай, Италия, Бразилия и др. ), могут быть разделены на оппонентов и сторонников модернизации по западной модели.

Мы говорим о так называемой вестернизации. На наш взгляд, это разделение обусловлено тем, что, согласно теории модернизации, западные страны первыми встали на путь модернизационных преобразований.

Одним из основателей теории модернизации является один из самых влиятельных американских политологов С. Хантингтон. Хантингтон. По его концепции, толчком к началу модернизации является определенный набор внутренних и внешних факторов, которые заставляют политическую элиту начинать реформы.

«Сегодня границы между различными типами цивилизаций заметны как никогда, и возникают конфликты вдоль того, что автор называет этими «демаркационными линиями» Панарин А. Глобальное политическое прогнозирование: Учебник для студентов ВУЗов — Москва: 2000. — 286с.

Учитывая тот факт, что одна из важнейших «линий», по мнению С. Хантингтона, частично находится внутри каждой из стран СНГ, предложенный в книге анализ чрезвычайно актуален для россиян. Цивилизационный подход, представленный в книге, существенно отличается от «цивилизационного» метода, который активно проповедовался в российской социальной науке в конце 1980-х — первой половине 1990-х годов. Подход автора не противопоставляет изучение этапов экономического развития экономических систем, а стремится к изучению взаимодействия экономической и социокультурной составляющих социальной жизни, что делает глубоко взвешенными и обоснованными гипотезы и выводы, содержащиеся в работе.

Хантингтон, конечно, не является сторонником модернизации на пути Запада. «Запад, — считает автор, — занимает особое место среди цивилизаций и оказывает на них серьезное, порой разрушительное влияние». Взаимосвязь между властью и культурой Запада и властью и культурой других цивилизаций оказывается самой примечательной особенностью современного мира. По мере того, как сила других цивилизаций становится относительно сильнее, притягательность западных ценностей уменьшается, а незападные народы становятся более доверчивыми и преданными своим собственным коренным культурам. Таким образом, основная проблема взаимоотношений между Западом и остальным миром заключается в том, что усилия Запада (и, в частности, Соединенных Штатов) по продвижению западной культуры происходят на фоне объективно уменьшающихся возможностей в этой области».

Политическая модернизация, которую С. Хантингтон понимает как «демократизацию политических институтов общества и его политического сознания», обусловлена, по мнению автора, рядом факторов социального характера. Каковы бы ни были мотивы правящей элиты инициировать реформы, они почти всегда приводят к вполне детерминированным изменениям. Все шаги, направленные на социально-экономический прогресс, неизбежно стимулируют принятие прогрессивных идей Панарин А. Глобальное политическое прогнозирование: Учебник для студентов вузов — М. : 2000. — 286с.

Другой известный зарубежный исследователь в области теории модернизации — Д. Растоу. В своей статье 1970 г. «Переходы к демократии: попытка динамической модели» он очертил конкретную модель модернизации, в значительной степени основанную на опыте Швеции — западной страны, осуществившей переход к демократии в период между 1890 и 1920 гг. , — и Турции — вестернизирующего государства, где демократизация началась примерно в 1945 г. и продолжалась до сих пор. Растоу называет национальное единство отправной точкой и предпосылкой демократизации. «Национальное единство — это не столько продукт общих взглядов и убеждений, сколько продукт восприимчивости и взаимодополняемости».

Дисфункциональность национализма с точки зрения целей модернизации дополнительно задается его первоначальной тенденцией к внешней экспансии.

Политическая модернизация в России

С середины 1980-х годов социальная структура России претерпела кардинальные изменения, сопровождавшиеся радикальными изменениями в идеологии, общественном сознании, политической и государственной организации. Сторонники изменений признают свою объективную обусловленность, в то время как оппоненты утверждают, что они носят искусственный характер.

Теория модернизации является одной из наиболее популярных объяснительных моделей для анализа изменений, происходящих в России. В глобальной социальной науке модернизация обычно понимается как восприятие и присвоение определенными странами и регионами рыночных механизмов и демократических политических моделей.

В свете теории модернизации начало современной исторической эпохи в России можно объяснить, главным образом, как следствие предшествующего длительного соперничества между двумя мировыми социальными системами — либеральным капитализмом (США) и реальным социализмом (СССР).

Превосходство Запада определило привлекательность советского руководства при Горбачеве для проведения экономических и общественно-политических реформ в середине 1980-х годов.

Концепция реформ, которая представляла собой первый этап модернизации, была изложена Горбачевым на апрельском пленуме ЦК КПСС 1985 года. Горбачев связывал «докризисное состояние» советской экономики исключительно с экономическими причинами.

«Ускорение», «перестройка» и «гласность» стали ключевыми условиями первого этапа модернизации. Отличительной особенностью первого этапа модернизации было то, что она должна была выйти на экономический уровень Запада на социалистической основе, не заимствуя при этом экономических и политических моделей западной цивилизации.

Заявленный в 1985 году курс был подтвержден и разработан на XXVII съезде партии КПСС в 1986 году. Традиционные методы модернизации были обрамлены умной риторикой, которая увенчалась успехом не в последнюю очередь благодаря харизме Горбачева. Пропаганда модернизации обеспечивалась статистикой, а данные об экономическом и промышленном росте иногда завышались в три раза.

После краха перестройки в 1991 году в российском обществе велись горячие дебаты о возможности и желательности китайской модели модернизации, но Китай стереотипно воспринимался как экономически отсталая и политически ущербная страна. Горбачев выбрал новую идеологическую конструкцию, похожую на модель «социализма с человеческим лицом», некогда пропагандировавшуюся в Чехословакии, но так и не опробованную на практике. Горбачевское политическое решение в 1987 г. имело решающее значение для последующего развития модернизации Соловьева А. Политология: теория политики, политтехнологии: учебник для вузов. — М. : Аспект-Пресс, 2001. — 68с.

Новая идеология и стратегия реформ была впервые очерчена на январском пленуме ЦК КПСС в 1987 году. Она начала создавать модель социализма, ключевым словом которой является демократизация: именно всеобщая демократизация была объявлена основным выражением образцовой социалистической системы. Новая стратегия Горбачева была направлена на вестернизацию российского модернизационного процесса, то есть на внедрение в него моделей и механизмов, классически укоренившихся в западной цивилизации.

Горбачевская идеология и стратегия предполагали либерально-демократический пересмотр марксизма-ленинизма и попытку включить в советскую социалистическую идеологию такие принципы и идеалы, как гражданское общество, верховенство закона, парламентаризм, разделение властей, естественные права человека и др. В июне-июле 1988 года все эти ценности были признаны XIX Всесоюзной конференцией КПСС. Она также предложила конкретные меры по демократизации советской политической системы. Стратегический план Горбачева заключался в том, что решения съезда партии будут способствовать деспотизации консерваторов, разрушению системы командования и управления, парализовавшей модернизацию экономики.

Однако процесс политической демократизации оказался разрушительным для СССР и социализма. Политическая демократизация, созданная для партийной и государственной элиты, а также для самого Горбачева, — совершенно новый режим существования и сохранения власти: В условиях стремительно развивающегося политического плюрализма, альтернативных выборов и свободного волеизъявления электората они смогли сохранить политическое лидерство и продемонстрировать реальную способность проводить экономические реформы и модернизацию, улучшать положение народа и страны.

Закон перераспределил прерогативы между министерствами и компаниями, предоставив последним высокую степень экономической самостоятельности и тем самым создав конкурентную среду. Но уже в 1988 г. закон отступил, а в 1989 г. — У компаний полностью отсутствовала инфраструктура, которая позволяла бы им более-менее свободно передвигаться. Не было организаций-посредников, обмена товарами, рыночные отношения не работали из-за патерналистско-социалистических стереотипов сознания, характерных для администрации, государства и трудящихся. Одной из причин провала реформы стал все более очевидный «коллективный эгоизм» трудовых коллективов и предприятий.

Провал экономических реформ, углубление катастрофического состояния товарно-денежного рынка стали важным реальным фактором, повернувшим политическую демократизацию против Горбачева и КПСС. В условиях политической демократизации, когда появилась возможность альтернативных идеологий и программ, они не заставили себя долго ждать.

Возникли два течения радикализма: национал-радикализм, направленный на расширение прав республик и реформирование советской федерации, и политический радикализм, выступавший за решительное углубление и расширение экономических и других реформ.

Первоначально радикалы все еще в целом следовали модели демократического социализма, но летом 1990 года произошел окончательный разрыв между радикалами и их социалистическими идеалами и их переход к американской модели капитализма. Резкое изменение социально-политических ориентиров радикалов объяснялось логикой и особенностями социальных процессов в России. Фактический провал двух горбачевских моделей реформ, которые были охарактеризованы как социалистические, стал причиной глубокого и массового разочарования социализмом в различных слоях общества.

В обществе росло убеждение, что модернизация на социалистической основе вообще невозможна и что необходимо следовать классическим моделям экономического и политического развития западных стран, закрепившим за ними лидирующие позиции в мировой экономике в конце ХХ века. Страна хотела модернизироваться по западной либеральной модели, а не по китайской, и радикалы прислушивались к ее голосу.

В августе 1991 года произошла окончательная передача власти в России радикалам: Все рычаги политического и экономического лидерства находились в руках российского президента, правительства и законодателей. На повестке дня стоял вопрос о радикальных экономических реформах. Осенью 1991 г. программа была принята вице-премьером по экономике Э. Гайдаром: концепция «шоковой терапии», которая применялась в процессе модернизации как в странах Третьего мира, так и в Восточной Европе. Главным в шоковой терапии был постепенный переход к рыночной экономике и радикальные методы борьбы с инфляцией и бюджетным дефицитом с целью стабилизации экономического развития.

Новая модель российской модернизации ничем не отличалась идеологически от доктрин, использовавшихся радикальным движением в борьбе за власть, главное — это предположение и вера в то, что частная собственность и свободный рынок быстро превратят Россию в буржуазное общество.

Программа Гайдара после прихода к власти Радикалов фактически была единственным интегральным пакетом конкретных реформ. Это был путь российской модернизации на третьем этапе в 1992-1993 гг. Конец 1992 г. ознаменовался переломным моментом в развитии рыночных отношений. Предпринимательский менталитет стал неотъемлемой частью рыночного сознания.

Правительство Черномырдина (конец 1992 г. ) во многом повторяло Гайдаровские подходы в своих политических приоритетах: укрепление рубля, финансовая стабилизация, борьба с инфляцией. Вопреки ожиданиям, в 1993 году началось быстрое и устойчивое снижение промышленного и сельскохозяйственного производства, что привело к эрозии среднего класса, поляризации богатых и бедных и разрушению социальных моделей потребления. Недоверие большинства россиян к реформам, которые углублялись в течение двух лет, увенчалось выборами 1993 года, на которых националистическая программа В. Жириновского появилась как альтернатива либеральной модели модернизации. Националистическая программа Жириновского разработана как альтернатива либеральной модели модернизации.

В 1994 году процесс российской модернизации вновь столкнулся с необходимостью смены ориентиров и выбора новой модели.

Читать также:  Fallout 3 вылетает. Способы заставить игру запуститься

В связи с очевидным провалом «либеральной модели» модернизации, предусматривающей механическое воспроизводство основных политических и социально-экономических институтов западной цивилизации без учета особенностей российской национальной культуры, сегодня все чаще ставится вопрос о разработке альтернативной стратегии и подхода к осуществлению преобразований.

Таким образом, можно сделать вывод, что вопрос о соотношении общих закономерностей модернизационного процесса и национальных особенностей России не прост, и поэтому разработка конкретных моделей и технологий трансформации российского общества — дело ближайшего будущего.

Особенности российской модернизации

Большинство российских авторов имеют неоднозначные взгляды на процессы, происходящие сегодня в России (плюс-минус десять лет). Фадин в своей статье «Модернизация катастрофой» утверждает, что политическая система страны (России) не склонна к реформам, нет резких сдвигов и потрясений, а главное — к модернизации. Сама по себе модернизация — не что иное, как «мутация» общества.

Это связано с тем, что посткоммунистическую ситуацию в России можно охарактеризовать как бессобразную. Любая вынужденная модернизация (в том числе и структурная) требует сильной государственной воли, контролируемого государственного аппарата, способного к сложным командным маневрам, т. некоего субъекта реформ. Такого субъекта не только не существует, но и, скорее всего, не может быть сформирован обществом в обозримом будущем Селиванов А. О принципах организации российского правительства // Власть, 2005. — № 5. — С. 45-48с.

По мнению автора, единственной прочной основой любой модернизации или, вообще говоря, развития в современном мире является личная свобода и социальная эмансипация. Каждый этап экономического развития должен сопровождаться соответствующим (поочередно предшествующим и последующим) этапом эмансипации. В России социальная эмансипация, безусловно, имела место, но она была побочным продуктом, нежелательным и подавленным продуктом модели развития, ее «антитезой».

Негативное отношение к процессу модернизации имеет и другой автор — В. Ашасов. В своей статье он утверждает, что главный способ догонять модернизацию России можно назвать грандиозной «имитацией». Создается лишь видимость участия общества в процессах реформ, всегда инициируемых сверху, в то время как общество в целом не готово к навязываемым радикальным изменениям ни с точки зрения своей структуры, ни с точки зрения преобладающих настроений. Схема привычного «отклика» российского общества на исходящие сверху импульсы модернизации вполне традиционна — отказ, пассивное сопротивление инновациям.

Его определение «имитации» поддерживается М. Шаповаленко, который утверждает, что на постсоветском пространстве главным творцом гражданского общества остается государство, которое в его нынешнем виде вовсе не заинтересовано в существовании такой самостоятельной сферы, поэтому здесь можно наблюдать появление дозированных, а значит, фрагментированных и аморфных зон гражданского общества.

Особенность российской модернизации подчеркивает А. Володин. Эта особенность, пишет он в своей статье «Гражданское общество и модернизация в России (истоки и проблемы)», обусловлена несколькими факторами. Мощелков Е. Современная государственная стратегия развития России: исторические традиции и мифы // Вестн. универр. 32-36

  • трансконтинентальный охват;
  • стабильность стратификационной структуры общества и воплощающих ее социально-институциональных связей;
  • Стационарность политических структур родового государства, их моноцентричность;
  • Доминирование патриархально-коллективистских ориентаций общественного сознания и мотивов общественной деятельности
  • Слабые светские ценности в политической культуре.

Автор формулирует историческое содержание российской модернизации как дисбаланса между экономическими, социально-институциональными и политическими подсистемами общества с появлением новых эффективных стимулов для их развития, а также сознательные усилия по модернизации родового государства в интервенционистское.

Цель модернизации — общество, системные компоненты которого Панарин А. Глобальное политическое прогнозирование: учебник для студентов вузов — М. : 2000 — 286с

  • завершенный общенациональный цикл размножения;
  • структурно и функционально развитая система политического представительства
  • настоящий политический субъект, способный самостоятельно мыслить и действовать в гармонии с постоянно меняющимся обществом.

Стратегия модернизации — это комплекс экономических, политических и культурных инициатив, синхронная реализация которых предполагает «омоложение» общества. Стратегия включает в себя 4 основные проблемы:

  • разработка средне- и долгосрочной стратегии развития общества, целью которой будет устойчивая трансформация существующей дуалистической социально-экономической структуры и создание условий для органической интеграции России в мировую экономику;
  • установление баланса между признаками частной инициативы и государственным вмешательством в экономику, соответствующего условиям современного российского общества;
  • адаптация профессионального и интеллектуального уровня правящих групп к требованиям управления обществом в условиях его перехода на более высокую ступень социально-экономического развития и политической системы с более сложной организацией
  • качественное обновление основных политических институтов и содержания их деятельности, а также разработка комплекса принципов и норм государственного управления.

Россия еще не сформировала социальную силу, способную самостоятельно вести модернизационный процесс. Если нынешний политический класс (власть и оппозиция) не сможет вывести Россию на устойчивый модернизационный путь, обществу придется искать парадигму, включающую стратегию экономического и политического развития.

Такая стратегия могла бы осуществляться по следующей схеме — «омоложение» и «горизонтальная» интеграция гетерогенной социально-экономической и национально-этнической структуры общества, — экономический рост и ориентация на повышение уровня жизни широких слоев населения, предотвращение и амортизацию конфликтов, возникающих в процессе модернизации, — установление политической демократии в социальной среде, где глубоко укоренились классовая и статусная иерархия и концентрация экономической власти в руках групп, ранее доминировавших в Каменском А. Русских реформах: Уроки истории // Во — №6. — С.

Главный результат модернизации — модернизация до- и раннеотраслевой социально-экономической структуры, которая лишает свои традиционные элементы способности к регенерации и саморазвитию. Массовое сознание усвоило демократические нормы, развились светские культурные элементы, усиливаются процессы восходящей социальной мобильности, все это приводит к расширению социальной базы государственной власти и большей маневренности и гибкости политической системы.

Сравнение российского пути с опытом других стран

Многие авторы пытались объяснить (и предсказать) изменения в постсоветской России, изучая и анализируя модернизацию в странах, которые не пошли по пути «вестернизации», но, тем не менее, успешно завершили свой модернизационный процесс. Сравнение с классическим Западом прозрачно (и в некотором роде банально). Более спорным является ход второго, третьего и последующих этапов модернизации. Экономическое сравнение России с Испанией, Португалией, Турцией, Мексикой, Бразилией в 80-е годы прошлого века просто показалось неуместным Лапкин В. , Пантин В. Ритмы международного развития как фактор политической модернизации России // Полис, 2005. — № 3. — С.

Сейчас их положение настолько близко к российскому, что международная статистика ставит их в одну группу, в то время как в других областях (например, в структуре внешней торговли) Россия просто отстает в сравнении с Россией. Нет смысла сравнивать Японию и Россию в экономическом плане не только в конце XVIII в. , но и в конце XIX в. Прыжок, который Япония совершила за сто лет после революции Мэйдзи, выглядел бы совершенно беспрецедентным, если бы сопоставимые результаты (по пропорциям) не были достигнуты восточноазиатскими «тиграми» буквально из ничего.

Италия, в частности, очень привлекательна для исследователей. Дело в том, что это классический полигон, лаборатория, в которой изучается сосуществование и взаимодействие двух полярных социально-культурных путей: современного, динамичного, социально-городского (северная и центральная Италия) и традиционалистического, в том числе патриархального (южная Италия). Известный социолог Роберт Патман в своей книге «Заставить демократию работать» разработал аналитическую модель демократии (модернизированного общества), состоящую из четырех индексов Demin G. Political Science: альбом схем. — М. : Издательский дом «Палеотип»: Издательско-книжный торговый центр «Маркетинг», 2002. — 216с

  • согласованность гражданского общества, т.е. насыщенность общества гражданскими институтами — кругами, ассоциациями, партийно-политическими организациями и т.п;
  • процент читателей газет;
  • процент голосов, имеющих преимущественное право голоса (эти голоса скрывают патронажные отношения); и
  • процент тех, кто голосует на референдуме.

Эти критерии были полностью соблюдены на промышленно развитом севере Италии, но не на юге. На Севере местное самоуправление поддерживало малый бизнес, а на Юге — нет. Более того, на Юге исторически сложилась высоко иерархическая, милитаризированная система с собственным «кодексом чести» — мафией. Патман раскрывает момент раздвоения, когда судьбы Севера, Центра и Юга Италии расходятся на 180 градусов, в конце XII века.

На юге, после арабского и испанского господства, в это время устанавливается сильное нормандское правление, устанавливающее феодальную власть и социальную структуру, которая строго вертикальна и иерархична. На севере устанавливается власть гмин, где создаются ремесленные и купеческие гильдии и вертикальные структуры. По мере консолидации вертикальных иерархических структур в XIX веке в мафии утвердилась власть и укоренилась так называемая народная мафиозная культура. В северной и центральной Италии, где раньше существовали муниципалитеты, появились общественные ассоциации, партийные союзы, вспомогательные ассоциации и т.

Россия не единственная «Восток-Запад» на планете, ее можно и нужно рассматривать в совокупности родственных цивилизаций, специфику которых разные исследователи пытаются определить по-разному: периферическую, промежуточную. Термин «граница» — самый успешный.

К таким цивилизационным формациям, характеризующимся неоднозначным, часто противоречивым переплетением характеристик двух основных типов цивилизационного развития человечества, помимо России, относятся, как минимум, два других крупных субъекта мировой истории — Латинская Америка, а также Испания и Португалия. Некоторые исследователи добавляют страны Балкано-Дунайского культурного круга.

Цивилизационная структура Руси-Евразии характеризуется сочетанием ориентации на сохранение традиций без изменений и тенденцией к абсолютному тотальному отрицанию традиций, «выкидыванию» исторического опыта прошлых этапов, особенно при переходе от одного этапа развития цивилизации к другому. Если мы посмотрим на Латинскую Америку, то здесь мы сможем проследить одно и то же проявление тенденции к столкновению различных способов разрешения фундаментальных противоречий человеческого бытия.

Цивилизация реализуется как целостность в действиях таких интеграторов, как система ценностей, государство и экономическая деятельность. Для классической западной цивилизации, начиная с современности (т. с эпохи модернизации), основным интегратором является экономическая деятельность. В приграничной цивилизации — государство. Таким образом, существует четкая взаимосвязь между экономической и политической подсистемами цивилизационной системы: первая подчиняется второй. Эта особенность характерна как для Латинской Америки, так и для России, хотя и в разной степени: в России роль государства гораздо больше.

Социальная жизнь приграничных цивилизаций характеризуется именно переплетением типов комбинированных культур. В России и Латинской Америке отсутствие целостной базы, похоже, дает пространство для инноваций. Однако по этой же причине инновации могут затруднить закрепление, не укорениться в местной «почве», а значит, относительно легко быть вытеснены за ее пределы «турбулентными» движениями. Сочетание различных видов культурного взаимодействия само по себе создает трудности в восприятии импульса к модернизации. В Латинской Америке на рубеже XIX-XX веков была предпринята попытка полностью перестроить ряд стран этого континента, превратив их в неотъемлемую часть Запада. Это было сделано двумя способами.

Во-первых, это было для того, чтобы через массовую европейскую иммиграцию привезти Европу «готовой», так сказать, на американскую землю.

Во-вторых, реализация плана по просвещению населения в научно-позитивистском духе должна была привести к полной трансформации сознания. Это была программа тотальной реконструкции устоявшейся реальности метисового континента, начиная с генетической основы и заканчивая сознанием, программа тотальной европеизации, попытка искусственно создать ситуацию взаимного стимулирования социально-экономических и социокультурных условий модернизации, которая была на Западе.

Это была также своего рода утопия, утопия капиталистической модернизации, отождествленная с вестернизацией, утопия тотальной европеизации неевропейского мира. Что-то подобное происходит сегодня в России.

Читать также:  Причины, симптомы и лечение в статье гематолога Слесарчук О. А

Условия сложившиеся в России в последние годы

Прежде всего, это определяется тем, что за последние три года Россия впервые может говорить о достижении макроэкономической стабилизации. Бюджет имеет профицит с 2000 года, формально существует вполне приемлемая инфляция для реализации инвестиционных проектов, курс рубля к доллару предсказуем, страна имеет вполне достаточные валютные ресурсы для поддержания стабильности собственной валюты в настоящий момент.

Во-вторых, за последние три года произошло изменение, хотя и минимальное, и укрепление вертикали власти с ее предсказуемостью и нацеленностью на продолжение либеральных реформ с «российским государством», затрагивающих все основы общества — включая правовую, судебную, образовательную реформы, реформу определенного вертикального распределения власти между федеральной, региональной и муниципальной. Направленность этих усилий значительно повысила предсказуемость власти для внешнего мира и собственного народа, а также создала достаточно благоприятный климат для проведения экономических реформ в стране.

Если посмотреть на результаты последних двух лет, то самые значительные средства в виде инвестиций были вложены именно частным капиталом (80% частного капитала), в то же время начались попытки построить и создать «корпоративное государство».

Другое дело, что даже крупные корпорации вынуждены инвестировать «только в себя»: Корпоративная культура в стране такова, что если вы не владеете контрольным пакетом акций компании, то любой «блокирующий» пакет акций не имеет значения.

За последние 10-15 лет в России, хотя и не полностью завершенной (в смысле отделения от государства на уровне установленных и воспроизводимых общепринятых обществом «правил игры»), сложилась формально нормальная рыночная экономика и нормальная рыночная инфраструктура, относительно соответствующая мировым и европейским стандартам правовая система, парламентаризм и т.

Несмотря на то, что в России до сих пор отсутствует целый сегмент, имеющий центральное значение для нормального функционирования рыночной инфраструктуры — биржа и фондовые рынки, страховой бизнес, крайне слаб банковский сектор, ощущаются значительные ценовые диспропорции собственной экономики — особенно между АПК и промышленностью, естественными монополиями и машиностроением — уже можно сказать, что «сигналы» рынка, пусть и с некоторыми искажениями, начинают нормально направлять российскую экономику.

Существуют различные взгляды на условия модернизации:

  • Одним из главных условий модернизации экономики является радикальное обновление технической и технологической базы производства, считает Ольга Изряднова, заведующая лабораторией структурных проблем экономики Института экономики переходного периода: «Речь идет о принципиально новых технологиях и производственном оборудовании. Она предполагает консолидацию усилий всех участников рынка».
  • По мнению г-на Шустерняка, модернизация требует снижения тарифов, освобождения от налогов и льготных кредитных линий: «Проблема в том, что наша промышленность не очень прибыльная. Добыча нефти, лесозаготовка и экспорт, торговля являются более прибыльными, чем производство.
  • «Для модернизации необходим «политический запрос» (явно выраженная политически важная цель, недостижимая без модернизации) и сильная власть, способная провести необходимые реформы», — говорит Алексей Логвин, главный экономист УК «Русь-Капитал».

С середины 1980-х годов социальная структура России претерпела фундаментальные изменения, сопровождавшиеся радикальными переменами в идеологии, общественном сознании, политической и государственной организации. Сторонники изменений признают их объективную обусловленность, а противники доказывают их искусственный характер.

Теория модернизации является одной из самых популярных объяснительных моделей для анализа изменений, происходящих в России. В мировой социологии под модернизацией обычно понимается восприятие и освоение рыночных механизмов и демократических политических моделей определенными странами и регионами. В свете теории модернизации начало современной исторической эпохи в России можно объяснить главным образом как следствие предшествующего длительного соперничества двух мировых социальных систем — либерального капитализма (США) и реального социализма (СССР). Превосходство Запада определило призыв советского руководства при Горбачеве к экономическим и социально-политическим реформам в середине 1980-х годов.

Горбачев изложил концепцию реформ, которые представляли собой первый этап модернизации, на пленуме ЦК КПСС в апреле 1985 года. Горбачев объяснял «предкризисное состояние» советской экономики исключительно экономическими причинами.

«Ускорение», «перестройка» и «гласность» стали ключевыми терминами первого этапа модернизации. Отличительной особенностью первого этапа модернизации было то, что она должна была достичь экономического уровня Запада на социалистической основе, без заимствования экономических и политических моделей западной цивилизации.

Курс, провозглашенный в 1985 году, был подтвержден и развит на XXVII съезде партии КПСС в 1986 году. Традиционные методы модернизации сочетались с умной риторикой, не в последнюю очередь благодаря харизме Горбачева. Пропаганда модернизации обеспечивалась статистикой, а данные об экономическом и промышленном росте иногда завышались в три раза.

После краха горбачевской перестройки в 1991 году в российском обществе развернулась острая дискуссия о возможности и желательности китайской модели модернизации, однако Китай был стереотипом экономически отсталой и политически неполноценной страны. Горбачев выбрал новую идеологическую конструкцию, похожую на модель «социализма с человеческим лицом», которую когда-то пропагандировали в Чехословакии, но так и не опробовали на практике. Политическое решение Горбачева в 1987 году имело решающее значение для дальнейшего развития модернизации. Новая идеология и стратегия реформ была впервые изложена на январском пленуме ЦК КПСС в 1987 году. Она положила начало созданию модели социализма, ключом к пониманию которой стало слово «демократизация»: именно всеобъемлющая демократизация была объявлена важнейшим выражением образцовой социалистической системы. Новая стратегия Горбачева была направлена на вестернизацию процесса российской модернизации, то есть на внедрение в него моделей и механизмов, классически укорененных в западной цивилизации. Идеология и стратегия Горбачева предполагала либерально-демократический пересмотр марксизма-ленинизма и попытку включить в советскую социалистическую идеологию такие принципы и идеалы, как гражданское общество, верховенство закона, парламентаризм, разделение властей, естественные права человека и т. В июне-июле 1988 года все эти ценности были признаны XIX Всесоюзной конференцией КПСС.

В нем также предлагались конкретные меры по демократизации советской политической системы. Стратегический план Горбачева заключался в том, что решения съезда партии помогут лишить консерваторов власти и разрушить командно-административную систему, парализующую экономическую модернизацию.

Но процесс политической демократизации оказался разрушительным для СССР и для социализма. Политическая демократизация создала для партийно-государственной элиты и для самого Горбачева совершенно новый режим существования и поддержания власти: В условиях стремительно развивающегося политического плюрализма, альтернативных выборов и свободного волеизъявления избирателей они смогли сохранить политическое лидерство и продемонстрировать реальную способность к проведению экономических реформ, модернизации, улучшению положения народа и страны.

В области экономической модернизации главной целью нового этапа была замена старого «административного» на новый «рыночный социализм»: Самофинансирование, самодостаточность, самоуправление всех предприятий. На смену социальным соревнованиям пришла конкуренция. Экономическая реформа была воплощена в законе «О государственном предприятии», который был принят в июне 1987 года и вступил в силу 1. 1988 года. Закон перераспределил прерогативы между министерствами и предприятиями, предоставил последним больше экономической автономии и создал конкурентную среду. Но к 1988 году закон застопорился, а к 1989 году и вовсе провалился — у компаний полностью отсутствовала инфраструктура, которая позволила бы им двигаться более или менее свободно.

В стране не было посреднических организаций, товарных бирж; — рыночные отношения не работали из-за патерналистско-социалистических стереотипов сознания, свойственных как администрации, государству, так и рабочим; — одной из причин провала реформ был все более очевидный «коллективный эгоизм» трудовых коллективов и предприятий.

Провал экономических реформ, углубление катастрофического состояния товарных и денежных рынков стали важным реальным фактором, обратившим политическую демократизацию против Горбачева и КПСС. В условиях политической демократизации, когда появилась возможность альтернативных идеологий и программ, они не заставили себя ждать. Возникли два течения радикализма: национальный радикализм, который сосредоточился на расширении прав республик и реформах советской федерации, и политический радикализм, который выступал за решительное углубление и расширение экономических и других реформ. Некоторые полагались на национальную идею именно как на средство модернизации России, считая, что национализм в переходном обществе облегчит:

  • консолидация общества в условиях модернизации,
  • мобилизовать общество на достижение целей, связанных с модернизацией,
  • компенсировать страдания, вызванные отчасти отсталостью прошлого, а отчасти самой модернизацией.

Вначале радикалы еще в целом придерживались модели демократического социализма, но летом 1990 года произошел окончательный разрыв между радикалами и их социалистическими идеалами и переход к американской модели капитализма. Резкая смена социальных и политических ориентиров радикалов объяснялась логикой и особенностями социальных процессов в России. Фактический провал двух моделей реформ Горбачева, названных им социалистическими, стал причиной глубокого и массового разочарования в социализме в различных слоях общества. Убеждение становилось все более распространенным в обществе.

Что модернизация на социалистической основе невозможна и что она должна быть основана на тех классических моделях экономического и политического развития западных стран, которые обеспечили им лидирующее положение в мировой экономике в конце 20-го века. Страна хотела модернизироваться по западной либеральной модели, а не по китайской, и радикалы прислушались к ее голосу.

Вопрос о радикальных экономических реформах

Август 1991 года стал окончательным переходом власти в России к радикалам: Все рычаги как политического, так и экономического руководства находились в руках российского президента, правительства и законодателей. Осенью 1991 года была принята программа вице-премьера по экономике Е. Гайдара: концепция «шоковой терапии», которая применялась в процессе модернизации как в странах третьего мира, так и в Восточной Европе. Главным в шоковой терапии был постепенный переход к рыночной экономике и радикальные методы борьбы с инфляцией и бюджетным дефицитом, направленные на стабилизацию экономического развития.

Программа шоковой терапии Гайдара включала три основные реформы:

  • Единовременное введение свободных цен с января 1992 года должно было определить рыночную стоимость товаров, устранить дефицит товаров, «привести в движение» механизм конкуренции между всеми отраслями и предприятиями и «превратить людей в деньги».
  • Либерализация торговли была призвана ускорить товарооборот, создать инфраструктуру для реализации максимально возможного объема отечественной и импортной продукции.
  • Широкомасштабная и быстрая приватизация жилья и государственных предприятий была призвана сделать собственниками массы населения и создать рабочие, сберегательные и другие экономические стимулы для деятельности.

Новая модель российской модернизации идеологически не отличалась от доктрин, использовавшихся радикальным движением в борьбе за власть; главным было предположение и вера в то, что частная собственность и свободный рынок быстро превратят Россию в буржуазное общество.

Программа Гайдара после прихода к власти радикалов была фактически единственным целостным пакетом конкретных реформ. Это был путь российской модернизации на третьем этапе в 1992-1993 гг. В конце 1992 г. произошел переломный момент в развитии рыночных отношений. Предпринимательский менталитет стал неотъемлемой частью рыночного сознания.

Правительство Черномырдина (конец 1992 года) во многом повторило подходы Гайдара в приоритетах своей политики: укрепление рубля, финансовая стабилизация, борьба с инфляцией. Вопреки ожиданиям, в 1993 году промышленное и сельскохозяйственное производство начало быстро и неуклонно снижаться, что привело к размыванию среднего класса, поляризации богатых и бедных и разрушению социальных моделей потребления. Двухлетнее недовольство (недоверие) большинства россиян реформами вылилось в выборы 1993 года, на которых националистическая программа В. Жириновского возникла как альтернатива либеральной модели модернизации. Программа Жириновского возникла как альтернатива либеральной модели модернизации.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *